|
|
| | Левая рука мамы лежала на ее животе. Но ее правая рука находилась на ширинке Сергея Петровича, сидящего на стуле с широко раздвинутыми ногами. Со своего места, я видел, как мамина рука нащупала выпуклость на ширинке доктора, охватила ее пальцами и начала гладить. Сергей Петрович разглядывал мамин рот, но я видел, что его обнаженное предплечье ритмично потирает правую мамину грудь. Дважды, во время смены инструментов, доктор откровенно гладил ладонью через свитер мамины титьки. Длинные мамины ноги были широко разведены и ее левое колено поднято вверх. Юбка была задрана на самые бедра. Под юбкой были чулки без пояса и бирюзовые трусиками. Между чулками и трусиками оставалось несколько сантиметров обнаженной плоти. | | |
|
|
|
| | Сперма выливалась на ее лобок. Она растирала руками сперму по всему обнаженному животу и нюхала свои руки. Я не знал, зачем она это делает, но я чувствовал, что ей это доставляет удовольствие. А темвременем мой малыш начал "бегство" из ее глубин. Она попыталась задержать фаллос, но это было невозможно. Он неудержимо рвался наружу. И это ему удалось! Тогда блондиночка наклонилась к нему, начала его целовать, слизывая остатки спермы. Только теперь мне стало вдруг понятно, что сперма, очевидно, содержит какие- то вещества, которых недостает женскому организму. И это, видимо, мужской гормон. Она наклонилась к моему половому члену, а я, улучив минутку, расстегнул ее лиф. Теперь ее груди свободно спадали, как гроздья винограда. Я ещё больше нагнул мою белявочку, и перед моими глазами открылся чудный вид на женский анус. Я, молча, залез к ней в анус. мизинцем. Она вначале попыталась что-то сказать, но мой мизинец уверенно, так, словно он делал это ежедневно, вошел в тело женщины. Моя блондиночка вся содрогнулась всем телом. Но я уже не верил в женские штучки. Я перевернул её на живот и засунул вместо мизинца указательный палец. Она давно уже оставила в покое мой фаллос, и лежала такая беззащитная. Наконец я всунул два пальца- кроме указательного, я вставил ей в анус ещё и мизинец левой руки. Немного поиграв обеими пальцами, я перевернул её, как куклу, опять на спину. Левой рукой избавил от бесполезных бретелек, которые уже ничего не поддерживали. Я расцеловал её огромные груди-конусы, заствил стать раком, а сам я залез под нее и начал по очереди облизывать груди. Потом я заставил ее восстанавливать мою потенцию языком и в самый неожиданный момент предложил ей сделать мне миньет. Я зсуеул в ее прекрасный ротик свой волосатый огромный хуй и сказал, чтобы она его сосала. Она, конечно, его обсосала и я, почувствовав прилив новой энергии, вновь перевернул ее на живот и засунул ей в анус мой огромный хуй. И начались новые скачки. В тот момент, как прозвучали часы, говорившие, что мое время уже вышло, я как раз и кончил ей в анус. | | |
|
|
|
| | Надсмотрщица отвела меня в подвал, где содержались рабыни. Яна объяснила, что рабыни в этом доме проходят школу послушания. Сначала их запирают в подвале-тюрьме, и только после того как они привыкнут к своему подчиненному положению, им разрешают отдыхать в комнате для прислуги. | | |
|
|
|
| | - Если бы ты знал, Костик, как я всегда мечтала вот так вдвоём лететь и лететь на твоей небесной ласточке, и никого нам с тобой не надо, никакой Ольги, никакой сестры! Правда?! | | |
|
|
Рассказ №11290
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Понедельник, 11/01/2010
Прочитано раз: 31875 (за неделю: 16)
Рейтинг: 84% (за неделю: 0%)
Цитата: "В таком виде её и застала группа студентов, пришедших к Иван Иванычу по своим делам. Они все прямо остолбенели, увидев голую Дашку на полу, растопырившую ноги волосатой киской вперед. Она, правда, тут же поднялась, вышла им навстречу непринужденно, как в вечернем платье, насмешливо так здоровается со всеми, и рассказывает, что позирует Ивану Иванычу "вот в таком интересном наряде". Пацаны пялились на неё так, будто никогда не видели голого женского тела... впрочем, правда - такого, как у Дашуньки, не видели. А она совсем рядом с ними стала - так непринуденно, будто они на переменке общаются - и спрашивает у Иван Иваныча: "Иван Иваныч, можно я отдохну - поболтаю с ребятами минутку?" Иван Иваныч опешил, да и я, признаться, тоже. Он ответил "можно, Даша, только недолго"... Я думал - неужели она пойдет голой в коридор? Но она взяла курточку, свесив грудки, когда наклонялась (я щелкнул ее в этот момент) , накинула прямо на голое тело, и вышла босая в коридор, сверкая голыми загорелыми ножками. Куртка прикрывала ее чуть ниже бедер, и я представлял, что делалось с пацанами, когда они смотрели на нее...."
Страницы: [ 1 ] [ ]
Теперь - четвертая и, надеюсь, не последняя история про нас с Дашенькой. Все это произошло совсем недавно, буквально пару недель назад, когда только-только карантин закончился. Напоминаю: все мои истории - реальные, и все события в них - правда.
Я уже говорил, что поставил у нас в комнате 3 фотки, где Даша обнажена по пояс. Ну, там видно, что и трусов на ней нет, но лобок и ниже в кадр не попали, и фото выглядят, на мой взгляд, скорей поэтично, чем возбуждающе. Дася там такая красотуля, что слов нет просто: волосики золотятся на солнышке, тело тонкое, округлое, загорелое- дух захватывает.
Ну и - вот, стоят эти фотки у нас, и гости, которые заходят к нам в комнату, естественно, видят их. Мы-то уже привыкли, хотя я и подловил несколько раз Дашу на том, как она любуется фотками - гордо носик задирает, и довольная такая:) А гости ведут себя по-разному: одни не замечают (или делают вид, что не замечают, а сами косятся) , другие удивляются, восхищаются, расспрашивают, вертят в руках... а одна бабушкина знакомая, тетя Нюся, строго отчитала Дашу за бесстыдство. Даська моя так расстроилась, что убрала их, но через пару дней они стояли, где и раньше.
Даша вначале смущалась и старалась не попадаться гостям в одной комнате с этими фотками, а потом привыкла и гордилась, или даже сама показывала - "посмотрите, как меня Витя снял!".
И вот - однажды к нам пришел пить чай Дашин шеф, то есть её препод по живописи. Как его зовут, я говорить не буду - допустим, Иван Иваныч. Даша у него числилась едва ли не самой талантливой и перспективной, и он иногда захаживал к нам в гости. И вот - не знаю, как уж это случилось, но он забрел в нашу комнату и увидел фотки. Дашка была в это время на кухне, к счастью - а то б умерла со стыда, наверно. Впрочем, все это ей только предстояло... Иван Иваныч позвал ее. Я услышал его возбужденный голос, доносящийся из нашей комнаты, и как-то сразу догадался, что он увидел фотки и хочет поговорить о них с Дашкой. Черт подери, забыли убрать! Я давно ревновал к нему, этот старый хлыст был сама галантность и джентльменство, игриво общался со своей любимой студенткой, а на меня поглядывал насмешливо, высокомерно, как на досадную помеху. Ну, я никак, естественно, не проявлял своих чувств: от него зависела Дашкина карьера, и вообще...
В общем, я быстренько, пока Дашка не появилась, прибежал в комнату и говорю "Даша сейчас придет". Еще не хватало, чтоб они наедине говорили о ее голых фотках. Я не ошибся, разумеется: Иван Иваныч держал их в руках и внимательно изучал. Глянув на меня, он спросил - "Вы не знаете, кто делал эти фотографии?" Я улыбаюсь и говорю: "Знаю. Ваш покорный слуга". Она удивился - не знал, что я занимаюсь фотографией... и в этот момент вошла Дашка.
Дальше был разговор, не слишком приятный для Дашки. Она дернулась, ахнула, когда увидела свои фотки в руках у Ивана Иваныча, густо покраснела и стала прятаться у меня за спиной. Иван Иваныч хвалил фотографии, расспрашивал Дашку, часто ли она снимается обнаженной, интересовался моими работами - и, естественно, пришлось показать ему тот самый альбом. Он долго и внимательно изучал его - лицо у него было, как у довольного кота - потом наговорил мне кучу комплиментов, обещал устроить выставку, похвалил Дашкину пластику, живость и "чувство натуры" , и вскоре свалил.
Через пару дней Дашка вернулась из института какая-то странная: неразговорчивая, нервная, на ласки не отвечала. Ну, я не приставал, зная - скоро все сама расскажет. Так и случилось: Даша, угрюмо торчавшая за мольбертом в углу, вдруг подошла ко мне, залезла на колени, глянула в глаза и сказала: "Иван Иваныч задумал серию картин и просил меня позировать ему обнаженной".
Я так и знал! Вот старый-то! Внутри прошла какая-то странная волна: и неприятно, и приятно в то же время. Я принял самый беззаботный вид, обнял Дасю и бодро говорю: "Ну и прекрасно! Твой шеф - классный художник. На фотографии тебя уже увековечили, теперь увековечат и на холсте!" - Она смотрит на меня, пытается понять, в самом ли деле я такой толстокожий, а я бодро продолжаю: "Он наверняка отлично справится с задачей, поэтому мы с удовольствием попозируем для него". - "Мы?" - удивленно переспрашивает Дася. - "Ну да. А вдруг он захочет нарисовать обнаженными нас вдвоем? А если и не захочет - я с удовольствием поприсутствую на этом процессе. Мне ведь ужасно интересно, как все это у вас, художников, получается. Я так люблю наблюдать за твоей работой, ты ж знаешь". - Я произнес это самым невинно-беззаботным тоном, а сам выразительно и как бы серьезно поглядываю на Дашку. Пару секунд мы молчали, а потом оба заржали так, что стекла зазвенели.
"Он же не пустит тебя!" - хрипела Дашка сквозь смех. Ну, тут я разъяснил ей, что мужа он не пустить никак не сможет - на то есть особые законы. А поскольку я юрист, ему будет проблематично спорить со мной об этом. Дашуня прямо расплывалась по мне от смеха. "Вот он обрааааадуется!" - говорила она, влюбленно глядя на меня.
Я не буду пересказывать, как шли переговоры с Иваном Ивановичем. Он, конечно, "обраааадовался" так, что чуть под стул не сполз. Скажу только, что после некоторых приключений ситуация разрешилась так: мы договорились, что он рисует Дашку обнаженной столько, сколько считает нужным, а я при этом фотографирую весь этот процесс, снимаю его за работой - с горящими глазами, творческим выражением лица и т. п. , снимаю позирующую Дашку, краски и все-все-все, а потом все это вместе с Дашиными работами будет показано на отдельной выставке. Несколько Дашиных картин, его портреты обнаженной Дашки - и мой фотоотчет о процессе их создания.
Вот такой компромисс я придумал - и его самолюбию лестно, и Дашке защита будет, и карьера Дашкина не пострадает. А мне-то одна мысль обо всем этом - что голая Дашка будет показана на выставке во всех возможных видах - кружила голову, как наркотик. Родителям мы решили ничего не говорить - разве что в крайнем случае, если ситуация выйдет из-под контроля.
В итоге, можно сказать, все были довольны, одна Дашка нервничала, и в день первого сеанса была, как зачумленная: роняла вещи, спотыкалась, втихаря от меня пыталась курить (я ей запрещаю) . Ну, я с ней поговорил, успокоил ее, приласкал - все вроде было нормально. Пришли, Иван Иваныч уже на месте, галантный такой, улыбчивый, джентльмена из себя строит, все у него уже разложено... Я раскладываю штативы и свет, Дашка стоит в дверях, раскраснелась с холода - а он говорит: "Ну, модель, раздевайся!" - "А... а где?" - робко спрашивает Дашутка. - "Да какая разница! Прямо здесь! Или тебе удобнее в коридоре?" - это он вроде шутит так, и все на меня поглядывает. Вот старый хрен, задумал себя стриптизом побаловать - а у самого глаза масляные, и руки прямо чешутся. Я молчу, раскладываю свои причендалы, только подмигиваю Дашке, дескать - не бойся, мы на коне - и Дашка, гордо вскинув носик, начинает раздеваться.
Она, конечно, стеснялась сильно, но неловкости в её движениях почти не было заметно - сказалась Крымская Школа Женственности (см. третий рассказ) . Она дошла до белья, а я раскладываюсь - и поглядываю на старого хрена. Вижу - он замер, не шевелится, боится момент пропустить. Дашка тоже замерла в лифчике и трусиках, головку опускает - вижу, смелость испаряется, и говорю ей: "Дашунь, а ну - улыбочку твою фирменную, и покрасуйся маленько: первый исторический кадр". Направил свет, становлюсь за камеру, говорю - внимание, снимаю, - улыбаюсь Дашке, подмигиваю, - и она улыбнулась, снова распрямилась гордо, грудку выпятила... щелк!"Так, а теперь продолжаем раздеваться" - говорю, - "модель расстегивает лифчик... Черт подери, пяти минут не прошло, а уже получается эротическая фотосессия..." Иван Иваныч готов был, по-моему, сорвать с себя штаны - но вынужден был старательно делать солидный вид. Я говорю ему: "не волнуйтесь, Иван Иваныч, я только пару снимков сделаю, а потом вы усадите Дашку, как вам нужно, скомандуете, как свет сделать, и я вас ничем не отвлеку" , - а сам Дашке подмигиваю. У Дашки наконец заблестели чертики в глазах, она картинно стянула с себя лифчик, сложила его, свесив грудки, потом посмотрела вопросительно на меня, повернулась к нам попой и очень изящно и красиво сняла трусики. Все эти моменты я снимал, начиная разбухать от возбуждения.
Дашка высвободила ножки и повернулась к нам голышом, помахивая трусиками в руке. Она все еще стеснялась, но озорной чертик уже владел ею, и она гордо выпятила вперед грудки с сосками торчком, оттопырила попку, головку набок склонила и волосы распустила - когда они у нее струятся по плечу и груди, просто сдохнуть можно, как это красиво и возбудительно. Приняла, значит, эффектную позу, и - "Иван Иваныч, мне куда?"
Старый хрен, когда обрел дар речи, усадил ее, куда хотел, мы еще минут десять налаживали освещение - и процесс пошел. Я молча делал свое дело, а внутри просто исходил кайфом от всего. И Дашеньке это нравилось и возбуждало ее, я знал.
Но я еще не знал, какую месть придумал ей старый хрен. Через 20 минут после начала сеанса дверь открылась, и в кабинет заходит чувак. "Иван Иванович, к вам можно?" Дашка дернулась, сжалась инстинктивно... "Даша, не дергайся! Петр Петрович, что вы хотели?"
Страницы: [ 1 ] [ ]
Читать также:»
»
»
»
|